Сравните:

Пс. 57:7–9,11: «Боже! сокруши зубы их в устах их; разбей, Господи, челюсти львов! Да исчезнут, как вода протекающая; когда напрягут стрелы, пусть они будут как переломленные. Да исчезнут, как распускающаяся улитка; да не видят солнца, как выкидыш женщины... Возрадуется праведник, когда увидит отмщение; омоет стопы свои в крови нечестивого»

и

«Я считаю возмездие этой стране справедливым.
Пусть ракета сюда прилетит и расплавит Москву.
Термоядерный взрыв... Я себя ощущаю счастливым,
Представляя его, или видя во сне...»

(в прозе же натуралистических мечтаний об «омывании стоп в крови нечестивого» очень много в Буреполомском дневнике),

хрестоматийное «Припомни, Господи, сынам Едомовым день Иерусалима, когда они говорили: "разрушайте, разрушайте до основания его”. Дочь Вавилона, опустошительница! блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!»

и

«Но причем пассажиры? Увы, невиновных тут нет.
Кто семьей и работой живет - соучастники тоже.
Голосуешь за Путина? Что ж, шагом марш на тот свет,
Раз за горе Чечни вас и Грузии совесть не гложет!

И великий Басаев с небес пусть нас благословит,
Самым страшным кошмаром для путинцев бывший при жизни.
Пусть Россия взрывается, рушится, тонет, горит -
Государство рабов, равнодушных к любой укоризне

Здесь на каждом вина, кто за Путина голосовал,
Персональная - за геноцид в Чечне и тиранию».

и т.п.

Однако, отличие очевидно: Псалмопевец обращается к Богу, на которого, собственно, и возлагается обязанность осуществить наиболее суровые меры. Известный богослов-антифашист Bonhoeffer говорит: «Враги, о которых говорится здесь [псалмы-проклятия], – это враги дела Божьего... Поэтому в них нигде не идет речь о личном конфликте. Никогда человек, молящийся этими псалмами, не пожелает совершить возмездие своими руками. Он призывает лишь гнев Божий (ср. Рим. 12:19). Поэтому он должен освободиться от всяких мыслей о личной мести. Если бы это было не так, Бог совершенно определенно заповедовал бы мстить. Это значит, что только тот, кто сам невиновен по отношению к своим врагам, может передать возмездие в руки Божие. [В таком случае] молитва о воздаянии Божьем есть молитва о том, чтобы Он явил Свою праведность в суде над грехом». Такой дискурс атеисту Стомахину, безусловно, чужд, и мотив личной мести в его стихах тесно сплетается с требованиями социальной гигиены в мировом масштабе:

«Признают "виною" свободное слово,
За мысли назначат мне срок.
Но знайте, подонки: из вас я любого
Ударил бы ломом в висок.

Будь в мантиях вы или в синих мундирах, -
Не дрогнула б точно рука!
Всех вас, как угрозу свободному миру,
Отдал бы под нож мясника!»

или

«Пусть за то, КАК живут здесь, спалит их огонь преисподней
До единого всех!.. Я хочу, чтоб навеки погиб

Этот Мордор, с ГУЛАГом его и со всеми рабами.
Стукачей, палачей, вертухаев — накроет пусть всех...
Мразь, что душу мою истоптала навек сапогами,
Превратится пусть в пепел под красный, пылающий ядерный смех!..»

и т.п.

И здесь можно вспомнить менее теистические практики, возможно, очень близкие по своему этосу к стомахинскому творчеству: скальдические хулительные стихи – ниды. Ниды произносились скальдами против своих врагов или, по требованию народа, против врагов общих, включая вражеских королей, да и обычных преступников (подобным образом, кстати, использовались и псалмы в маргинальной греческой богослужебной практике 13-17 вв, Псалмоката́ре - буквально «проклятие псалмами»), до 19 в. В Исландии бытовали т.н. kraftavísurы – те же ниды, направленные против целых, как сейчас выразились бы, социальных групп (в т.ч. – чиновников, например).

Ниды – наименее изученные примеры скальдической поэзии, что связанно с тем, что их сохранилось очень немного и ни один нид не дошёл до нас полностью. Упоминающие о них саги обычно ограничиваются пересказом, что обусловлено верой в действенность их формы – то есть, хронист, воспроизводящий текст, рисковал стать соактором; между тем (немаловажная параллель!) за сочинение и произнесение нида против кого-либо полагалось наказание, как за убийство, фактически, смертная казнь: "Никто не должен делать устного нида (tungníð) о другом человеке... Если о ком-то такое станет известно и будет доказано, что он сделал это, то он объявляется вне закона" (западнонорвежские "Законы Гулатинга", действовавшие до второй половины XII в.), то же наказание за сочинение нида предусматривалось собранием древнеисландских законов, называемым "Серый Гусь" и т.п.

Одновременно, нид не идентичен заклинанию: «Если эффективность заклинания зависит от точного и неизменного воспроизведения твердо и навечно установленной вербальной формы, а любое отклонение от нее осмысляется как деструктивное для всей магической деятельности, то нид принципиально не воспроизводим и уникален, что не противоречит его каноничности. Нид – это акт индивидуального сознательного творчества, направленного на форму и ограничивающегося ее варьированием в рамках канона, в то время как заклинание исключает любое творчество, предполагая только соучастие, причем обычно коллективное… Заклинание не содержит ни сведений о поступках персонажей, ни моральной оценки» (Гуревич и др., «Скальдическая поэзия»)... тогда как нид только из этого и состоит.

Человек, подвергшийся ниду называлсянидинг – и именно ему закон предоставлял право мстить за нанесённое оскорбление, без оглядки на какие-либо ограничения. Строго говоря, изначально термин «нидинг» имел примерно тот же комплект характеристик и аллюзий, что и известный нам термин «пидор» - от приверженца нетрадиционных сексуальных практик до вообще плохого человека. «Судя по сагам, употребление слова "нидинг" всегда связано с выражением моральной оценки. Нидинг – это человек, заслуживающий презрения вне зависимости от того, рассматривалось ли совершенное им постыдное действие как преступление в юридическом смысле слова.

Так, тот, кто предал своего благодетеля, считался "величайшим нидингом"; человек, вероломно погубивший своего сородича, чтобы заполучить его жену, назывался "большой нидинг". "Всем людям нидинг" – говорили о том, кто или не мог отомстить».Аналогичными были вобщем-то и последствия такого наименования.

С соответствующими поправками (в частности – на антигомофобию автора) можно сказать, что Стомахин написал свои ниды против России. Это значит, что стомахинское слово не средство коммуникации, подразумевающее адресата и цель общения, а само по себе – цель, само по себе битва и победа. Специалисты отмечают, что многие ниды не могли быть воспроизведены дословно в сагах и хрониках, т.к. были живы ещё потомки тех, против кого они были произнесены. Аутентичные ниды погубило отсутствие интернета – выложенные в Сеть, стихи Стомахина будут звучать и воспроизводиться бесконечно. С момента появления первых стомахинских текстов, русский народ – народ нидинг, что, собственно, подсознательно и ощущает, подвергая Бориса репрессиям, представляющимся иначе катастрофически несоразмерными. И так теперь будет всегда, даже если физически Стомахин будет уничтожен.

* * *

Авторское изложение выступления на квир-секции в Артплее, посвященной творчеству поэта, публициста Бориса Стомахина.