Я решил публиковаться на ресурсе patriofil.ru, так как он показался мне, поначалу, наименее догматическим из существующих в виртуальном пространстве. Постепенно я начал с удивлением обнаруживать интересные психологические моменты и ментальные конструкции. Не особенно приятным и привлекательным оказалось то, что степень ненависти и неприятия, скажем так, традиционной действительности, которая нас всех окружает, сравнима со степенью ненависти тех, кому этот портал символически бросает вызов. Короче говоря, обнаружился тот же самый догматизм, только с обратным знаком. Я ожидал увидеть здесь какую-то долю здорового интеллектуализма, мудрости, но по итогу столкнулся с любопытным феноменом, который я бы назвал «маргинальный псевдоинтеллектуализм». «Псевдо» как раз потому, что степень ненависти, как я уже упомянул, такая же, как и на ресурсах антагонистов.

В свете сказанного, неудивительно, что так много внимания уделяется тут персоне Бориса Стомахина. Ничего плохого, конечно, в этом нет: каждый феномен, в принципе, достоин огромного внимания, даже самый кошмарный, но, все же, я не могу понять, как фактически символом можно делать человека, осуществляющего призывы к убийству. Другой вопрос, нужно ли за это давать тюремные сроки, - я считаю, что в случае обстоятельств Стомахина – это жестоко и необоснованно. Но, ей-богу, не возьму в толк, зачем делать из него знамя. На это знамя подошел бы Мережковский (правда, даже он не был застрахован от глупостей и ошибок: вспомним, хотя бы, как он назвал Гитлера Жанной Дарк, которая спасет человечество от коммунизма). Но, несмотря на просчеты, он и то больше гармонирует с антидогматикой, которой, вроде бы как, ресурс и посвящен. Мережковский, в общем, был гуманистом и никого убивать не требовал, а Орлеанскую деву и помешанного перепутал на старости лет. Ну, ладно, оставим это на откуп создателю ресурса. Теперь о самом Стомахине.

Я часто задумывался над следующим вопросом: почему общество в первую очередь готово рвать на куски маньяков, монстров, преступников и оставляет в покое их создателей, совершенно не желая разобраться в причине их появления? Очевидно, что, поняв причину, действуя научным методом, можно было бы быстрее подобраться к разрешению данной проблемы – проблемы существования зла. Пожалуй, только Ламброзе сделал наиболее масштабную подобную попытку, но в его век психиатрия была клинически беспомощна, и ныне смелая теория фактически ценный экспонат в музее архаистики.
Человечество воет от страдания, но страдания становится только больше. Тюрьмы делают из мелких преступников закоренелых бандитов. Тюрьма – это фактически специнтернат для выращивания особо опасных граждан. Российская тюрьма – это такой интернат во всем своем совершенстве.
Я думаю, всех ужаснет метаморфоза, которая произойдет в тюрьме с Борисом Стомахиным. Зачем они его посадили – этого озлобленного, искалеченного, несчастного человека? Чтобы сделать его еще злее, чтобы довести его до последней грани отчаяния, до которой, по-видимому, некто довел тех, кто решился надеть на себя пояс шахида? Не само ли извращенное, расколотое, лицемерное общество рождает религиозных фантатиков, террористов, наконец, таких впавших в релятивизм людей как Стомахин? Наверное, здоровая среда не рождала бы болезненные формы.

Вы ходите и плюете на Стомахина как на уродца, посаженного в клетку, - присмотритесь поближе: это наше зеркало. Сколько же надо было врать, лицемерить, узаконивать в головах каждого двойную мораль и подлость, чтобы на свет появился такой человек – отвратившийся от всего мира, проклявший его? Это продукт нашего общества, человеческий измеритель, показывающий, насколько многие отклонилась от здравого смысла и витальности.
Стомахина посадили бы, по моему мнению, и в США (если бы он писал там про американцев то, что написал про русских у нас). И это, читатель, пусть заставит тебя задуматься над тем, что такое свобода слова и есть ли она где-то вообще. Но российское общество породило Стомахина, не американское. А, значит, оно за него в ответе. И совершенно неясны мне, в связи с этим, причины, по которым ресурс patriofil.ru делает из Стомахина героя. Непонятно, так как подобная деятельность как раз воплощение безответственности. Стомахин – это жертва своих заблудившихся идей, и, честно говоря, странно, как эксперты-психиатры и те, кто проводил лингвистический анализ, это проглядели. В его текстах логика отсутствует напрочь, причем ее как раз замещает навязчивое повторение одного и того же тезиса – тезиса борьбы против кого-то с кем-то. За навязчивые идеи, безусловно, судить просто невозможно, но и героизма здесь я не вижу никакого. Если Стомахин узник совести, то где, простите, вы увидели в его текстах совесть? Там не совесть, а страх, самый натуральных страх и желание борьбы против выдуманных врагов. Да, сегодняшняя российская действительность пронизана абсурдом, пронизана бредом, но поезжайте, к примеру, в те же Штаты – вы найдите там бреда меньше, может быть, раза в полтора, чем у нас, - но это все тот же бред, несколько другого разлива, но идентичный в своей конструкции. Об этом писали экзистенциалисты, Сартр писал в «Тошноте», Камю в «Постороннем», но, видите ли, в чем дело, никто из них убивать не призывал и террористические акты не представлял, как необходимую месть. Они призывали к обратному – к ответственности.
Мы – в ответе за своих детищ. За путь, который выберут наши порождения. Будут они выродками или пророками, - все равно за ними – наша тень.
Хотя пророки для любого общества, часто так бывает, самые что ни на есть выродки. Стомахин уж точно не пророк, а выродок он или нет, - судить истории. Да он показал, - конечно, в извращенной, экстремистской, незаконной форме, - какой страх может породить в голове определенного человека наше государство, как оно перешло черту, за которой фактически начинается небытие. На каком-то из ресурсов, где обсуждался Стомахин, неизвестный пользователь в комментариях поставил короткую цитату: - "Во времена всеобщего обмана говорить правду – это революционный акт" (Джордж Оруэлл). Тебе, читатель, решать, уместна она или нет. Возможно, от того, как ты это решишь, зависит физическая возможность совершения пути «черного ворона» до твоего дома. И, возможно, неважно, за ты или против Стомахина: известно, что газовая камера не выбирает по убеждениям: абсолютное оружие уничтожает всех. Стомахин только пишет (бездумно и в сомнительном в отношении нравственного здоровья аффекте, но без практической реализации), но существуют те, которые не станут писать, а сделают. Но, все равно, задумаемся: нужно ли называть узником совести человека, который хочет крови, оттого что напуган, который от страха приготовляет страшную брань для всего окружающего?

Стомахин, конечно, до краев переполнен сильнейшим инстинктом злобы и уничтожения, и не стоит делать из него положительного персонажа. К сожалению, они ничем не отличается от других прочих озлобленных церберов, пишущих и кричащих свои безумные слова гнева против евреев, чеченцев, теперь еще и геев. Не знаю, почему он сам решил, что он лучше их, раз говорит тоже самое, но про другой народ, про других, ненавистных ему, деятелей. Но, очевидно, что это исступление – бессильное и трагическое. Сколько раз мы сами, раздраженные и обессиленные, произносили мысленно: «Как же хочется всех их…», - но ясно, что в данном случае имеет место символический язык, и реально убивать никого мы не собирались. То же и у Стомахина (только в гипертрофированной, навязчивой, болезненной формы) – он показывает в своем «творчестве», что Россия есть страна, в который упомянутые выше мысли могут стать обыденностью, каждодневным сопровождением для человека неустойчивого, впечатлительного (что не есть отрицательные черты сами по себе). И если за это судить, - значит, все, – вспомним Достоевского, – позволено, значит, можно упрятать в камеру уже и за хульные мысли (Thoughtcrime, doublethink, - Оруэлл, покойся с миром!) Любопытен, кстати, следующий факт: журналистку, которая пожалела, что из либералов не наделали абажуров (а это не то что призыв, это искреннее разочарование в том, что убийства не случилось), почему-то никто не посадит, и это доказывает, что заключен Стомахин вовсе не за свои истерические призывы «Убивать, убивать, убивать» (ибо многие прочие, писавшие подобное, почему-то на свободе и никого особо не взволновали их схожие со стомахинскими отвратительные призывы), а совсем за другое. К сожалению, за другое, потому что к ответу, – я считаю достаточного морального порицания и осуждения, - нужно было призвать и упомянутую даму, и Стомахина. Поразмысли, за что, читатель, Стомахин сидит, почему Скойбеда просто получила выговор, и в связи с чем так многие восхищаются и кровожадной журналисткой, и Стомахиным совершенно одинаковым чувством восхищения (последнее – особенно тревожный симптом).

То есть, получается, что Стомахин case – это доказательство того, что мы, возможно, – не только современники какого-то нового неизведанного тотального лицемерия – странного, переделанного под время, а оттого еще более циничного, но еще и свидетели зарождения прежде невиданного тоталитаризма с обратным знаком, выразившегося в страшных и абсолютно гитлеровских словах Стомахина, что дескать нужно лишать жизни за нарушение прав человека.
Стомахин – это какая-то жуткая загадка про беса в бесе – про один тоталитаризм, посадивший в тюрьму другой, какое-то зло в квадрате. Цинизм первого тоталитаризма заключается в том, что травят душу, которая и так отправилась в ад путем самоуничтожения. Поймет ли проницательный читатель, что жертвы здесь все-таки две - Стомахин, который вероятнее сам себя погубит, чем покусится на чью-то жизнь (человек в плену самодеструкции, и его надо бы спасать, оказывать помощь – духовную и психологическую, но его сажают) и его тюремщики, не понимающие, что только закаляют его зло, делают его более прочным? Две перешедшие черту, потерявшие во многом нравственный облик, но все же жалкие и запутавшиеся жертвы как своих мыслей, так и мыслей из окружающего мира: система, убивавшая чеченцев и многих других, но до сих пор не наказанная по закону и безумец, жаждущий трупов своего народа и этой системой посаженный.

Перед нами, тем не менее, есть одно из решений этой нелегкой задачи о Борисе Стомахине. Выходит, что (если отринуть радикализм и психопатические тона) посадили действительно «зеркало» (да, прислуживающее вероломной Королеве из сказки «Schneewittchen», но зеркало) - чтобы отражения никто не дай бог не увидел. Посадили за то, что слишком рьяно отражало (было бы похитрей, прикрылось бы драпировкой (эзопов язык) – не поняли бы и трогать бы не стали). Отражало тех, кто тоже хочет убийств, - жуткое, идентичное со своими отзеркаленными противниками, чудовище. Но это чудовище оказалось откровеннее иных. Чтож, в который раз пишущего погубила откровенность и стиль.
А стиль Стомахина – горькая ирония висельников («Безумствуем, ибо все бессмысленно»). А потому и его, и его творчество можно оценивать только как гротескную и патологическую форму жизни. За это нельзя судить. Можно только взглянуть – как на Караваджевскую «Медузу-Горгону», - почувствовать электрический ток страха и попытаться стать разборчивее в предпочтениях, дабы в портретируемую не превратиться. Не унижать, не сажать, но быть разборчивее в идеалах и либералах. Не все они, как видится, достойны уважения и принятия. Но психологического и нравственного интереса (что, в сущности, и есть мой этот небольшой анализ) со своей стороны лишать подобных нельзя.

Если мы сами не те же чудовища, не убийцы, - то должны призвать к милосердию, должны призвать к прекращению суда над этим заблудившимся, который однозначно не сможет причинить никому вреда. Он и ходит-то с трудом. Кому, кроме себя, - испортит он существование этими экзальтированными, но абсолютно нематериализуемыми страшными призывами? Я не думаю, что копролалия должна быть наказана реальным сроком заключения. Неужели медики не могли это отдифференцировать? Иначе можно было бы пересажать всех этих городских чудаков, которых я встречаю в Москве на каждом углу бранящимися на прохожих, но абсолютно безопасных по причине их физической немощи. (Другое дело Дмитрий Виноградов, - у него, кажется, физических сил предостаточно, и он уже совершил жуткую расправу; Стомахин же только пишет – все его мерзостные тезисы, к счастью, только на бумаге и остаются.)
Пушкин в «Памятнике» говорил о «милости к павшим». Стомахин еще не настолько глубоко упал, чтобы его невозможно было спасти. А тюрьма сделает его только хуже.

Я призываю здесь, правда, не только к милосердию. А еще к предотвращению ситуации, когда наша исправительная система действительно переплавит безобидного чудака в крайне озлобленного потенциального преступника. Стомахин вовсе не герой, он, возможно, будущий антигерой, и тюрьма только способствует его дальнейшему превращению в злодея.
Призываю к мудрости в отношении подобных случаев и, конечно, к тому, чтобы быть разборчивее – вот чему должен научить нас парадокс под названием Борис Стомахин.

P. S. Если этот текст, - в общем и целом, критикующий как Стомахина, так и многое в ресурсе, - все-таки удален не будет, значит, - при всех сделанных выше выводах, - мы все-таки имеем дело с крохотным уголком, где, по крайней мере, поиск правды приоритетнее конформности. Ну а если случится противоположное, - что ж, ничто не ново под луной: догматизм он и в Африке догматизм – что со скрепами, что с портретом Стомахина.