Волька любил дочку еще до ее рождения. Чуть от страха не задохнулся, когда вернувшаяся из роддома Эля дала ему ребенка на руки. Боялся, что головка оторвется и упадет. Посмотрел на сморщенное личико новорожденной, на которое свисали длинные влажные черные волосы, и понял

Я даже имени его не знал. Фамилия его была – Пальцев. Кличка, естественно – Палец. С ударением во всех падежах на последнем слоге.

Саша до шести лет не улыбался. Улыбнулся он первый раз, когда бабушка ему гостинец привезла – шоколадную медальку в золотой фольге и три мандарина. Ни того, ни другого он еще не видел. Мандарины – не знал, как есть, а к медальке приделал ниточку и повесил на гвоздик. 

Я думаю, что Борис пытается хоть что-то изменить к лучшему в этой стране, и, не имея никаких других ресурсов, бросает в топку себя, в надежде, что хоть на нём эта мясорубка подавится, этот репрессивный котёл перегреется и взорвётся. Сам он не надеется (и вправду, имеет немного шансов) пережить этот новый срок. А если так, то, выходит, все его усилия направлены на причинения блага (ОК: блага, как он его понимает - но именно блага) тем, кто здесь остаётся, этим самым русским. Довольно странная позиция для русофоба, не находите?

Однажды мне сказали, что надо ненавидеть чеченцев. Ненавидеть их надо, потому что они первые начали, это они меня ненавидят, а я должна обороняться, они от происхождения сплошь убийцы и насильники, порода такая.