Врёте, вы всё врёте, и гора говорит: "Нет"
Земфира

Поэтесса и певица Земфира метко, всего одной строчкой оценила характер наступившего времени. На нас накинулось необыкновенное, никогда прежде не виданное и откровенно бесхитростное вранье потусторонней силы, и только молчаливая мудрость тихо отвечает на маскарад, свистопляску и хулу полночной тьмы коротко и спокойно: - Нет.
Уже смертельно скучно и даже как-то оскорбительно для себя наблюдать за этим дешевым шапито-шоу, в котором ярмарочным гулякам предлагается с завязанными глазами выбрать между двумя одинаковыми небьющимися горшками и разбить хотя бы один. Его расклад до отвращения банально прост: есть два взрослых рогатых Вельзевула, с чувством предвкушения авантюры состязающиеся в сатанинской регате и заранее знающие, что это всего лишь игра и что поединок нужно демонстрировать только ради азарта, ведь все равно настоящие, жизненные роли давно известны и бык не покусится на Юпитеровы сокровища и будет говорить ровно до того момента, пока ему не прикажут заткнуться, - тем более, не будем забывать, что миметически это одно и тоже лицо, похищающее только не Европу, а российское будущее.
Господин Н. и господин С. – просто маски того самого гоголевского черта, который распускает сплетни и умело скрывает пятак под гримом. Гоголь предупреждал: - Эта длиннохвостая бестия как только приметит, что человек стал осторожен и неподатлив на большие соблазны, тотчас прячет свое рыло и начинает заезжать с мелочей, очень хорошо зная, что и бесстрашный лев наконец должен зареветь, когда нападут на него бессильные комары со всех сторон и кучею (…) Помните, что все на свете обман, все кажется нам не тем, что оно есть на самом деле.
Так вот, эта «длиннохвостая бестия» вылезла из болот, из чащи и правит бал в Москве благодаря попустительству «народа». Черти всегда могут провести равнодушных зевак и безразличных повес, или же любопытных «интеллигентов» типа Хомы Брута («Не гляди!» - шепнуло какое-то внутреннее чувство философу. Он не утерпел и глянул…»), но проигрывают в сражении с Вакулой. Вакул среди «народа» у нас практически не осталось, среди же интеллигенции – сплошь одни Бруты, мечтающие посмотреть Вию в «черные пули».
В общем на вопрос: - за кого голосовать? – я отвечаю однозначно: - За охотников за привидениями, чтобы очистить город от чертей и зомби.
Ах да, я и подзабыл сказать еще об одном подвиде, который также нужно поймать в ловушку для призраков: помимо взрослых, есть еще детвора из чертенят – ей не доверили, конечно же, яхты и оставили на краю водоема пускать деревянные кораблики. Рога еще не отросли и хвост коротковат – пусть обождут; выпадет в будущем и им возможность попраказить! А пока, для разминки, кому выпадает сладкая возможность настучать, кому – повластвовать над иноземцами на положении рабов. Дети ждут, пока состарятся родители. Впрочем, может, об этой полубесовской детворе и не стоило даже говорить.
Главное, знай, россиянин, читатель, что у чертей в сентябре объявлена пора веселых шалостей и они с удовольствием вовлекут тебя в свой маленький спектакль. Хочешь – поиграй и ты с ними, но не забывай, что всегда останешься в дураках. Если хочешь заглянуть поглубже, представь себе образ, давнишний образ, самое начало «Ярмарки тщеславия»:
- Чувство глубокой грусти охватывает Кукольника, когда он сидит на подмостках и смотрит на Ярмарку, гомонящую вокруг. Здесь едят и пьют без всякой меры, влюбляются и изменяют, кто плачет, а кто радуется; здесь курят, плутуют, дерутся и пляшут под пиликанье скрипки…
Помни, что над всем этим сентябрьским ведьминым шабашем – с дьяволятами в деловых костюмах, напомаженными колдуньями с длинным носом, чудовищами при бабочках и лакированной обуви, - словом, над всей этой нечистью стоит тот самый Кукольник, заправляющий жителями адовой прорехи – «прорехи на человечестве». Перечитай «Мертвые души», читатель, главы о Плюшкине – ты все поймешь сразу («Что, батюшка, слепы-то, что ли?» сказал ключник. «Эхва! А вить хозяин-то я!»)
Этот Кукольник, ключник, он же Плюшкин умело дергает за ниточки наших опустошенных до душ переодетых Вельзевулов. «Не нужно никого снимать…» - шепчет он за одного из них, пытаясь сыграть в голосе простую, народную ноту. «Они испугались второго тура» - озвучивает другого, придавая словам налет псевдоинтеллектуальности радеющего за отчизну якобы умеренного националиста. Так он и играет сам с собой и все громче и громче посылает в переполненный зал фразы: «Все будет проконтролировано», «борьба с коррупцией», «Слава России!» …
Фразы нагромождаются, реальность меркнет, гипноз начинает действовать. Кукольник, охваченный чувством сладкой грусти повелителя, взирает упоенно на свои порождения. Эти порождения как бы даже не существуют – марионетка подлинно нематериальна, она просто тень, усмешка хозяина, часть его реальности, но не реальности вообще. Он проходит в зал и с ухмылкой проверяет безвольные тела рабов своего театра. Но когда количество теней возрастает, мрак меняет структуру игры и куклы обретают власть.
Над Кукольником всегда стоит высший судья – они не проводит нити к конечностям, не подвешивает на крючок. Он просто дает выбор. И сам выбирает наилучший вариант поиска смысла, а после – приводит систему в состояние равновесия. Куклы становятся неподконтрольными. Это в сказке Карабас-Барабас оказывается в луже, в реальности ожившие актеры мстительнее – его самого опутывают нитями, но лишают навечно любой игры. Кукловод и марионетки меняются местами. Омега возвращается к альфе. Является Ревизор. Гоголь невидимым пророком повествует:
- Перед этим ревизором ничто не укроется, потому что по именному высшему повеленью он послан и возвестится о нем тогда, когда уже и шагу нельзя будет сделать назад. Вдруг откроется перед тобою, в тебе же, такое страшилище, что от ужаса подымется волос…
И в воздухе дрожит и уносится прочь фальшивая песенка, все тише и тише: «Да здравствует наш Карабас удалой! Уютно нам жить под его бородой! И он никакой не мучитель, а просто наш добрый учитель…»
Мы еще слышим ее, большинство напевает ее искреннее, не вдаваясь в смысл. Но хор убывает, зрители расходятся.
Внезапный голос Ревизора останавливает представление: Врете, все вы врете.
И Господь говорит нечисти:

Нет.