Уважаемая Валерия Ильинична, в своей статье "Незащищаемая оппозиция" Вы пишете о невозможности защиты Бориса Стомахина по политическим мотивам. Вы пишите, в частности, что Стомахин глуп и кровожаден, пользовался "благами" в колонии, будучи инвалидом. Вы ставите Бориса в один ряд с Удальцовым и прочей россиянской шелупонью. Вы заявляете, что символ "Международной амнистии" к нему не подходит, потому что разума, якобы, в текстах и мировоззрении Бориса нет.

Позвольте мне Вам возразить. Сразу предупреждаю, что конфет для Брейвика я покупать не собираюсь, хоть живу в ЕС, и могу посетить его в любой момент. (Это право свободного человека в свободном мире). Не будем сваливать в одну кучу Брейвика, Стомахина и Удальцова, а попытаемся расставить точки над “i“....

Недавно, будучи уже взрослой, перед тем как уехать в Америку я попала на пыльный чердак бабушкиного дома и нашла там свои старые книжки. Мои любимые книжки. Я поднесла их близко к лицу, вдохнула их до боли знакомый запах, наслаждаясь своим возвращением на РОДИНУ, очень кратким, но таким сладким ВОЗВРАЩЕНИЕМ. И тогда на чердаке, листая любимые книжки, с яблоком в руке я поняла, что это мой последний визит на Родину. Моя Родина перестала существовать. Она стала мифом. Больше ни что не держало меня.

Я строю Родину не для себя, а для своих детей. А моя Родина всегда при мне и ни что не вырвет её у меня.

Дело в отношении экс-министра культуры Республики Башкирия Аскара Абдразакова, обвиняемого в растрате около 200 тысяч бюджетных рублей и превышении должностных полномочий, передано в башкирский суд.

Заключение представляет собой набор характеристик-ярлыков, подогнанных под нужный психиатрам диагноз, не имеющих ничего общего с моим реальным состоянием. Что ещё можно ожидать от товарищей психиатров, страдающих хроническим психическим расстройством в форме шизофрении путиноидной? Правда, товарищи психиатры решили проявить «благотворительность» - предписали мне не стационарную, а амбулаторную «принудку». Я, однако, унизительных подачек не принимаю и спасибо за это не скажу

Я и мой адвокат будем добиваться переосвидетельствования в вышестоящем учреждении (институте Сербского), так как краснодарские психиатры построили свои заключения на заведомо ложных утверждениях и проявили политическую пристрастность. У нас также есть основания требовать, чтобы эксперты института Сербского не принимали в расчёт заключения краснодарских «экспертов», как основанные на ложных доводах, и проводили экспертизу «с чистого листа». Но иллюзий у меня нет. Институт Сербского овеян дурной славой участия в политических репрессиях против диссидентов в советского время. Правозащитники отмечают, что в постсоветское время подход психиатров института Сербского к экспертизе по политическим делам не очень-то изменился. Однако, другого пути у меня нет. Придётся пройти через все инстанции, даже невзирая на то, что надежды на победу нет. Если мне суждено сгинуть в путинском психиатрическом ГУЛАГе, пусть это поможет другим спастись. Пусть мой случай поможет просящим убежища на Западе доказать иммиграционным властям, что в РФ реально осуществляются репрессии. Причём, самые страшные – психиатрические. При желании определённых инстанций в России на здорового человека очень легко навесить ярлык сумасшедшего на всю жизнь.

После возвращения Путина ничего ощутимого церковь пока не получила. Есть православная пропаганда по телевизору. Есть антигейский закон, имеющий поддержку со стороны администрации президента, поскольку отвлекает население от реальных проблем. При этом раздражение населения против церкви быстро растет. Городская публика, до сих пор довольно благожелательная к церкви — то есть в церковь не ходим, но хорошо, когда где-то блестят золотые купола, иногда можно даже зайти в церковь, поставить свечечку и сразу выйти — все более жестко занимает позицию антицерковную. В случае смены политического климата это может привести церковь к большим неприятным последствиям. В прошлом году в Орловской епархии священники меня спрашивали: "Что будет с нами после революции?" То есть они проводят прямые аналогии с 1917 годом. Я абсолютно уверен, что до принудительного закрытия храмов дело не дойдет, но возможна маргинализация церкви, если победители сократят на 90 процентов ее присутствие в государственных медиа, свернут внедрение ОПК или, например, заставят церковь платить налоги.

Есть такой журнал – "The New Times". Бывшее "Новое время", основанное еще в 1943 году, при Сталине.

Последние годы этот журнал жутко "либеральный" и "оппозиционный". Главный редактор – Евгения Альбац, прославившаяся в перестройку обнаружением следователя Хвата, мучившего перед смертью Вавилова.

Когда я сидел первый срок, в 2006-2011 гг., в статьях Новодворской, тоже в этом журнале работающей, иногда появлялись упоминания обо мне и какие-то слова в защиту. Но – одному нашему общему знакомому Новодворская сказала как-то, что Альбац, мол, вычеркивает из ее статей упоминания о Стомахине.

Я освободился, и знакомый рассказал это мне. Я, если честно, сначала не поверил. Но на мой прямой вопрос в Фейсбуке – Альбац подтвердила этот вопиющий факт. Сказала, что мол, никогда не будет защищать человека, позволившего себе писать "ТАКОЕ" – и привела какую-то старую, древних уже лет цитату. Откопала где-то…

Это было осенью 2012 года. Вскоре меня опять арестовали...

Я ознакомился со статьями в защиту Бориса Стомахина Александра Скобова, Александра Зелинченко, Полины Жеребцовой и Валерии Новодворской, которые полностью знакомы с творчеством журналиста Стомахина. Даже критикуя его, эти авторы согласны в одном – Борис Стомахин не виновен. Его нельзя судить в уголовном порядке.

Как реально помочь Борису Стомахину? Не знаю. Если кто знает, тот просто обязан помочь. Я и все латышские друзья Б. Стомахина выступаем в его поддержку, и выражаем протест против задержания Б. Стомахина и содержания его в заключении до суда.

В Башкирии написали свое окончание саги о Гарри Поттере. После победы сил зла Дамблдор поручает Гарри найти Того, Кто Создал Все. Юный волшебник встретил православного священника, отрекся от магии, подружился с Анастасом и Агнией и победил зло с помощью святой воды и молитвы.

Борис Вишневский совершил поступок, по моему мнению, вдвойне отвратительный и неприемлемый. Во-первых, он написал в полицию донос на журналиста за высказанные журналистом мнения. Во-вторых, он сочинил этот донос не по какой-нибудь, а по печально знаменитой 282-й статье.

Я не сутяжник, несмотря на весьма значительный опыт участия в судах. Не правозащитник, по крайней мере в общепринятом в России значении - как человек, регулярно осуществляющий деятельность по защите прав граждан от произвола системы. И, главное, - я давно убежден в абсолютно лживом, бутафорском характере всех институтов современной России и, соответственно, бессмысленности и даже вредности относиться к ним как к настоящим. Я, в частности, автор чеканной формулировки: "В России отсутствует справедливый и независимый суд, но изредка встречаются относительно порядочные судьи".

Почему же я в последнее время оказался втянут сразу в несколько судебных тяжб, на которые вынужден тратить все больше жизненных сил, средств и времени, отвлекая их от значительно более интересных и полезных дел? Не противоречу ли я сам себе и не способствую легитимации этой бутафории самим фактом участия в этих формальных процедурах с практически всегда заранее известным результатом? Попробую ответить на этот вопрос на примере последнего дела - "Об экстремистских материалах".