Потому что есть у нас один только способ предотвратить разрушение нашей Ниневии через 40 дней. И способ этот в том, чтобы царь наш встал с престола своего, и снял с себя царское облачение свое, и оделся во вретище, и сел на пепле, и повелел провозгласить и сказать в Ниневии от имени царя и вельмож его...

Эта заметка не про власть. Не про народ. Эта заметка про "наше всё" – про правозащитников.

Результатом таких действий становится то, что к РФ приклеивается ярлык государства-террориста. Неважно, хотим мы того или не хотим. Сбитый Боинг просто ускорил процесс прилипания этого ярлыка, но неважно – он пристал бы к нам и так, без Боинга.

Среди наших традиций – "лечить подобное подобным". Так, мы с головой, разламывающейся после вчерашнего коммунистического банкета, ухарски тяпаем рюмку доброго православия или стопку горького национализма, рассчитывая таким образом поправить здоровье. С такой традицией никакой печени не хватит. А Валерия Ильинична была общественным "трезвователем". Что может быть важнее и нужнее для общества, пребывающего в горьком запое?

Наш особый путь – в освобождении светлой стороны нашей коллективной души из всей этой, такой дорогой для особопутанников помойной ямы. Наш особый путь – это культ любви, это культ совести, это культ путей развития каждого человека, которые соединяются в путь развития общества. Это культ нетерпимости ко лжи. И, конечно, это путь ума – всё более и более глубокого понимания мира и нашего места в мире. Будет на этом пути и религиозность, но это будет совсем иная религиозность, ничего общего не имеющая в своих внешних формах с той, которую мы видим вокруг.

Простите мне банальность – когда общество теряет ум, это очень плохо. Когда теряет совесть – это много хуже. И совсем плохо для общества, когда в нем не оказывается ни того, ни другого.

Да, что там много говорить – вы же сами всё знаете... Наши отцы и деды победили зло. Мы же стали злом сами. Причем – почти точно тем же самым злом. С его свастикой, стыдливо , пока еще все же стыдливо маскируемой и стилизируемой. С его белыми кругами на красном фоне. С его черными мундирами боевиков. С его выкинутыми вперед руками. Но главное – с его мировосприятием и с его мирочувствованием.

Читатели этих страшных стомахинских пророчеств не могут им не верить. Пусть – и только в глубине души. Потому что они чувствуют жестокую правдивость стомахинских слов. А дальше следует нормальная защитная реакция на услышанную страшную весть: «Я не хочу этому верить! Я не буду этому верить!! Заткнись!!! Заткните его кто-нибудь!!!». И «кто-нибудь» не заставляет себя просить дважды. Для него-то эта правда страшнее смерти. И «кто-нибудь» хватает пророка, затыкает ему рот, рвет его рукописи, ломает авторучку, разбивает компьютер и волочет судить. Чтобы приговорить к чаше с ядом. Или к костру. Или к кресту. Или к шести годам и шести месяцам строгого режима...